Серсея не покидала пределов Красного Замка уже двадцать дней. Бесконечно долгих дней, наполненных лживым смирением и тщетными попытками очиститься от своего позора. По утрам она стирала колени в молитвах, используя спасительное уединение, чтобы спокойно обдумать свои будущие действия. По вечерам растирала кожу мочалкой до ярко-пунцового цвета, воображая, будто если потереть очень сильно, можно смыть грязь и с её запачканной репутации. Когда-то в детстве мейстер Кастерли Рок рассказывал, что северяне из дома Болтонов живьём снимают кожу со своих врагов. Награждая приторно-сладкой улыбкой очередную прислуживающую ей септу, Серсея представляла, как медленно надрезает её белую кожу, высвобождая наружу жилистую красную плоть, вырезая свой кровавый узор из одного единственного слова: "позор, позор, позор".
        Серсея не покидала пределов Красного Замка уже двадцать дней и с радостью оставалась бы здесь ещё столько же. За пределами этих стен её не ждало ничего кроме презрительных взглядов, оскорбительных выкриков, тухлых овощей и уничижительного освистывания. Тогда, в холодной и сырой темнице, страдая от голода и безумия долгих бессонных ночей, она решилась принять это наказание. Тогда она решилась бы на что угодно, только бы выбраться из этих подвалов и вернуться к своей прежней жизни в Красном Замке. Но её жизнь уже никогда не будет прежней. Она сама уже не будет прежней: ни в глазах жителей столицы, узревших её как обычную стареющую женщину — без шелков и драгоценных камней, ни в глазах своих собственных. Заботливый дядя сменил всю её прислугу и охрану — незнакомые лица, каждые несколько дней сменяющиеся новыми, чтобы Ланнистер не успела их завербовать. Запер её в четырёх стенах, из всех радостей жизни оставив лишь возможность видеть сына, посчитав, что этого всего будет достаточно, чтобы вырвать ей когти и клыки. Но усмирить льва не так-то просто. В отличие от своего наивного дядюшки, считающего, что Суд Суемерых оправдает королеву-мать и не станет отрицать легитимность прав Томмена на престол, Серсея не собиралась давать Воробейшеству власть распоряжаться над их судьбой. Она изображала покорность и смирение, лишь чтобы усыпить их бдительность, на деле никогда не переставая желать реванша. Она это ничтожество возвысила, она же его и низвергнет. И ни один из семерых не спасёт его от заслуженной кары.
        Смерть Кивана и Пицеля лишь придала ей уверенности. Дядины гвардейцы тут же переметнулись обратно к ней. Гвардейцы, порой, ничем не лучше наёмников, а Серсея всё ещё оставалось дочерью Утёса Кастерли и этого у неё не отнимет ни один септон. Вернуть себе власть и место в малом совете было уже сложнее, конечно, Томмен с радостью подписал указ о назначении Серсеи на должность регента, но Тиреллы остались этим недовольны. Киван обещал им, что после суда королева-мать будет лишена всякой власти и выслана в Западные Земли, но Киван мёртв (возможно не без помощи всё тех же Тиреллов) и Серсея ни за что не оставит своего сына, как и все Семь Королевств, на их попечении.
        Одним из немногих, кому Серсея всё ещё могла доверять, оставался Квиберн. После исчезновения Вариса, именно ему Ланнистер отдала место мастера над шептунами в малом совете. Оказалось, что евнух вовсе не был незаменим. В короткий срок  Квиберн сумел переманить пташек Вариса, заставив его сеть работать на себя. Ему Серсея и поручает жизненно важную задачу — проверить один старый слух о Безумном короле. А после помочь ей организовать нечто, способное раз и навсегда поставить крест на Его Воробейшестве и всех его воробьях. В день суда ей остаётся лишь проследить за тем, чтобы короля и его маленькую королеву задержали в замке. За Маргери в этот раз тоже пришлось похлопотать — слишком уж шаткое положение занимал Железный Трон, чтобы окончательно и бесповоротно обрывать все связи с Тиреллами. Когда всё наконец случилось, действовать пришлось быстро и решительно. Даже обезглавленные, воробьи по-прежнему представляли угрозу безопасности короны. Естественно, брать на себя вину за случившееся Серсея не собиралась. Вместо этого по её приказу было устроено фиктивное расследование. Но не смотря на то, какую версию предложили власти, в городе шептались о разном. Не было ничего удивительного в том, что многие подозревали в содеянном королеву-мать — мотивов у неё было предостаточно. Ланнистер такая ситуация не беспокоила — пускай лучше её боятся, чем презирают. Пускай лучше строят свои теории заговоров, чем смакуют детали её позора. Оставалось лишь поставить в этом деле точку — назначить нового Верховного септона (на этот раз того, кому можно доверять) и провести суд над королевами, который признал бы их невиновными. Маргери, конечно, решит, что это очередная западня, хотя в этот раз помыслы Серсеи действительно прозрачны. Позже она ещё придумает, как избавиться от девчонки, а пока повторять одну и туже ошибку дважды не стоит.
        Серсея как-раз возвращалась от Квиберна, с которым ей надо было обдумать кандидатуры потенциальных Великих септонов, когда заметила возле своих покоев королевскую стражу. Весьма кстати, ведь ей и самой было что обсудить с сыном:
— Должно быть, ты и сам слышал эти чудовищные слухи о нашей семье, мой милый, — проведя рукой по золотым волосам сына, Ланнистер печально улыбнулась, после чего, развернувшись в пол оборота, направилась к графину с вином, — твой дядя был завистливым человеком. Он всегда завидовал своему брату, а когда Роберт умер, решил ему отомстить, попытавшись отобрать власть у его законных наследников. Он придумал эту глупую байку о том, что мои дети рождены не от Роберта, чтобы одним ходом расчистить себе дорогу к трону. Некоторые болваны в эту байку поверили. Даже сейчас, спустя несколько лет, нам всё ещё приходится бороться с последствиями той гнусной лжи. Такую цену иногда приходится платить за власть.
        Умышленно ответив на вопрос Томмена лишь частично, королева надеялась, что этого ему будет достаточно. Налив себе бокал золотого борского, Серсея вернулась к окну и попыталась перевести разговор в нужное ей русло:
— К слову о нашей маленькой королеве, часом ранее я направила к ней служанку, чтобы пригласить в свои покои для важного разговора. Хорошо, что и ты тоже здесь. Надеюсь, ты поможешь мне убедить Маргери в одном вопросе.